БАШКИРЦЕВА МАРИЯ КОНСТАНТИНОВНА

Литература

"Рожденная в богатом семействе под Полтавой, она не была избалована семейными радостями". Нелегкие отношения, сложившиеся между родителями и опасения по поводу здоровья Маши стали причиной отъезда матери и дочери в Европу. Австрия, Германия, Италия, Франция… Они обосновались в Ницце. У девочки рано обнаруживается пугающий родителей диапазон дарований и настойчивое стремление к их реализации. Маша обладает прекрасным, почти профессионально поставленным от природы голосом, для нее не составляет труда усвоить чужой язык и кроме европейских языков она овладевает еще и древнегреческим и латинским. С беспрецедентным для пятнадцатилетней девочки увлечением Маша предается занятиям математикой, химией, физикой, рисованием. Говорить о чтении, о его интенсивности и культурной основательности, пожалуй, нет смысла: ее настольные авторы - Гомер, Плутарх, Данте, Шекспир и современники - Мопассан, Золя, Тургенев, Толстой… Маша свободно играет на многих музыкальных инструментах. И, наконец, с 1877 года всерьез и с успехом занимается живописью. А если к этому добавить, что ее внешность не имела ничего общего с тем, что называется "синий чулок"…

А в итоге такое блистательное вступление в жизнь, такой каскад упоительных возможностей обрывается столь рано, что, впервые увидев даты ее жизни, думаешь, не опечатка ли это… Жестокие испытания судьбы обрушиваются на нашу героиню одно за другим. Хронический ларингит заставляет забыть о мечте стать знаменитой певицей, прогрессирующая глухота ограничивает возможности занятий музыкой, пораженные туберкулезом легкие обессиливают ее, отрезают от манящего мира…" [14].

Образ Марии Башкирцевой в рассвете ее таланта и за несколько месяцев до смерти рисует рассказ известного в свое время во Франции критика Франсуа Коппе. Он явился в дом Башкирцевых на минуту повидать кого-то из своих прежних русских знакомых, но был радушно прият и усажан у самовара. "Но едва я сел подле самовара с чашкой чая в руках, как внимание мое было поражено большим портретом одной из присутствующих девушек, портретом поразительного сходства, написанным широко и свободно кистью истинного мастера.

-- Это моя дочь Мари написала портрет своей кузины - сказала мадам Башкирцева.

Я начал хвалебную фразу и не успел кончить ее: другой холст, потом третий, потом еще и еще привлекали мое внимание, обличая из ряда выходящего художника…

В эту минуту вошла мадемуазель Мари. Я видел ее только раз, я видел ее в течение какого-нибудь часа - и никогда не забуду ее. В свои 23 года она казалась гораздо моложе: небольшого роста, при изящном сложении, лицо круглое, безупречной правильности: золотистые волосы, темные глаза, святящиеся мыслью, горящие желанием все видеть и все знать, губы, выражающие одновременно твердость, доброту и мечтательность, вздрагивающие ноздри дикой лошади. Мадемуазель Башкирцева производила с первого взгляда необычайное впечатление: воли, прячущейся за нежностью, скрытой энергии и грации. Все обличало в этой очаровательной девушке высший ум. Под этой женской прелестью чувствовалось железная, чисто мужская сила…

На мои поздравления она отвечала мне приятным мелодичным голосом без всякой ложной скромности, признаваясь в своих горделивых замыслах, и - бедное дитя, уже отмеченное смертью! - в своем отчетливом ожидании славы.

Чтобы осмотреть другие ее работы, мы поднялись в мастерскую… Любопытство влекло меня в более темную часть мастерской, где я видел многочисленные тома на полках, на рабочем столе… Тут были все высокие творения человеческого духа. Они были здесь все на своих родных языках: французы, немцы, русские, англичане, итальянцы, римляне и даже греки. И это все не были книги "библиотечные", выставленные на показ, это настоящие, потрепанные книги, читанные, перечитанные, изученные. Рядом стоял открытый рояль, на котором прекрасные руки Мари передавали всех музыкальных авторов…

Мне уже пора было удалиться. И странно, я испытывал в эти минуты какую-то внутреннюю тревогу, какой-то страх - я не решаюсь сказать предчувствие. При виде этой бледной, страстной девушки мне представлялся необыкновенный тепличный цветок прекрасный и ароматный до головокружения, и тайный голос шептал в глубине моей души: слишком много зараз. Увы, это было действительно слишком… Она умерла 23 лет отроду 31 октября 1884 года. (Париж, 9 февраля 1887 г. Предисловие к каталогу картин М.Башкирцевой).

Представляется интересным напомнить о почти забытом в настоящее время имени Марии Башкирцевой не только с целью анализа жизни женщины творческой личности, не только потому, что ее биография отличается ярким дебютом и жесточайшим постэндшпилем и материал позволяет проанализировать некоторые вопросы первичной стимуляции деятельности ТЛ, вопросы психологической внутренней стабилизации, но более всего в связи с тем, что героиня сама будет рассказывать о себе. Мария Башкирцева вся свою сознательную жизнь вела дневник тщательных самонаблюдений.

"Дневник этот, частично изданный после смерти девушки, стал подлинной сенсацией в литературном и художественном мире Франции и России XIX века (дневник впервые издан в 1887 году на французском языке). Он оказался прочтен с пристрастием, им переболели и Бунин, и Чехов, и Брюсов, и Хлебников, и не просто переболели, но вверглись в водоворот споров, изъявили восторг или отторжение (Чехов - отторжение, Цветаева - посвятила Башкирцевой свой "Вечерний альбом" - восторг". [13]

Прислушаемся к нашей героине… "Мне кажется, что никто не любит всего того, как я люблю: искусство, музыку, живопись, книги, шум, тишину, смех, грусть, тоску, шутки, любовь, холод, солнце, всякую погоду, все времена года, спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя, снег зимою, дождь осенью, весну с ее тревогой, спокойные летние дни и прекрасные ночи со сверкающими звездами… Я все люблю до обожания.. Я хотела бы все видеть, все иметь, все обнять, слиться со всеми…". Какая восторженная любовь к жизни, природе, миру, и тут же о себе: "Я подобна свече, разрубленной на четыре части и горящей со всех концов…" - уже сжалось сердце от сочувствия к этой ненастоящей жизни. Однако, заглядываем в дневник Марии… О, на нас обрушивается целый каскад откровенных самовосхвалений и самолюбований ("Я вижу в себе какое-то божество", "… я тоненькая, хотя с вполне развившимися формами, замечательно стройная, даже, пожалуй, слишком: я сравниваю себя со всеми статуями и не нахожу такой стройности и таких широких бедер как у меня…" и т.д.) и экстаз сожалений сменяется реакцией отторжения. О дневнике здесь добавим, что он написан предельно откровенно, подобных ему почти нет в истории. Может быть благодаря этому возник столь яростный постэндшпиль, в чем только не обвиняли художницу (сразу следует отметить, что в России не было ни одной выставки ее работ, т.е. никто из злопыхателей просто не мог оценить творчества М.Башкирцевой):

• М.Башкирцева - героиня бесплотной суетности и ненасытного тщеславия;

• надменная аристократка, у нее не было необходимости труда ради куска хлеба;

• прочел с большой скукой ее дневник… как много внимания Башкирцева уделяет двум своим детским влюбленностям, долго кается в случайном поцелуе;

• в широкой одаренности девочки видят изъян: надо было заниматься одним видом деятельности, не разбрасываться;

• полюбила не мужчину - это ей было не по природе (ярлык неполноценности, аномальности - прим.Н.К.), а живопись, искусство; многократно осуждают в холодном темпераменте (но если бы были прецеденты любовных приключений, то неизбежно появился бы упрек в чрезмерной чувственности - прим.Н.К.);

• осуждают за любование своим телом и, несмотря на целомудрие, ставят в упрек осведомленность в половых вопросах… и прочая ерунда не приносящая ничего нового в представлении о типичных нападках на ТЛ.

Творческая ли личность М.Башкирцева? Этот вопрос открыт. Вероятно, она могла ею стать, если бы могла дольше прожить. В данной работе мы проанализируем некоторые особенности пути женщины к творчеству в период дебюта, соотнося шаги со "Стратегией - 2" ("Жизненная стратегия творческой личности-2" - прим.ДК).

"Я не похожа на других и ненавижу все заботы о себе нравственные и физические потому, что я ничему этому не верю" [1] - полное пренебрежение здоровьем, игнорирование шага 9-г "закаливание" здоровья для эндшпиля - смерть от туберкулеза легких в 23 года, лечиться и прислушиваться к рекомендациям врачей героиня начинает лишь тогда когда болезнь будет безнадежно запущена. В противоположность этому подчеркнем, что активно занимающейся спортом и укрепляющей свое здоровье Марии Склодовской-Кюри удалось не только справиться с возникшим у нее после родов туберкулезным процессом, но и противостоять разрушающему действию ионизационной радиации, компенсировать хроническую лучевую болезнь в течение более 30! лет. Смерть наступила в 67 лет от полного радиационного истощения костного мозга.

Шаг 20-а "Тяжелые жизненные условия в детстве…" показывает один вариант воздействия ВО на ТЛ. Но эффект торможения развития могут вызвать и прямо противоположные условия: очень высокий уровень благосостояния: "Я утверждаю, что благосостояние мешает аристократическому развитию и что среда, в которой живешь, составляет половину человека" - М.Башкирцева. "Ничто в окружающей среде не будило мысли, любознательности, все вокруг дышало сытым довольством; малейшее желание девочки удовлетворялось и было предупреждено" (Л.Гуревич) - богатство противоречиво: и дает, и губит.

Шаг 12-б - "Отречение родных, близких…" может быть противоположным - чрезмерное обожание, которое также ограничивает, оберегает, сдерживает.

"Обыкновенно родные и все окружающие не признают гения великих людей. У нас, напротив, слишком высоко ценят меня…

Да, действительно, семья имеет прелесть…

О, это меня давит, душит, я хотела бы убежать; мне кажется, что меня приковывают, как это бывает в кошмарах.

Я не могу! Я не создана для этой жизни, я не могу! У меня отнимают возможность работать!" (М.Башкирцева, "Дневник", с. 241)

"Я не узнаю себя… Я больше не чувствую нужды в богатстве; мне было бы довольно двух черных блуз в год, белья, которое бы я сама стирала по воскресениям на всю неделю, самой простой пищи… и возможность работать" (Там же), и - шаг 7-в, даже 7-г - резкое снижение потребностей, это вариант Рахметова для аристократки.

"Туалеты, кокетство - все это больше для меня не существует. Я одеваюсь хорошо потому, что ведь это искусство, и я не могла бы одеваться пугалом, но вообще…" (Там же).

Операция "Одиночество"

"Это грустно, но у меня нет подруги, я никого не люблю и меня никто не любит. У меня нет подруги потому - я отлично знаю, что я невольно слишком ясно даю видеть с какой высоты я созерцаю толпу". Решение проблемы одиночества здесь осуществляется путем смены стимулов (для этого героиня еще не созрела), еще большим излиянием в дневнике и еще большей потребностью о боге". Я добросовестно работала всю неделю до 10 часов вечера субботы, потом вернулась и принялась плакать. До сих пор я всегда обращалась к богу, но так как он меня совсем он слышит, я не верю… почти…

… Только тот, кто испытал это чувство, поймет весь его ужас. Из этого не следует, что я хочу проповедовать веру из добродетели, но когда обратиться больше не к кому, когда нет больше средств, остается бог. Это ни к чему не обязывает и никто не беспокоит, а получает высшее утешение". (Там же).

О любви

Это раздел - своеобразное раскрытие шага 10-б "Женщины", то бишь "Мужчины" для нашего случая.

Любовь, жизнь сердца - сильная биологическая и психологическая потребность в дебюте не только женщин, но и мужчин; это общее явление, которое, тем не менее, больше уязвляет женщину в силу традиций общества, его предрассудков. Замужество - необходимый и, часто достаточный в глазах окружающих акт реализации женщины. Таким образом, стремясь к творчеству, женщине приходится бороться с внутренней потребностью.

Каждый человек любит постоянно, но только любовь эта обращается на разные предметы, а когда кажется, что он вовсе не любит, "эфир" этот изливается на бога, или на природу, в словах, или письмах, или просто во вздохах, мыслях.

Затем есть существа, которые пьют, едят, смеются и ничего больше не делают; у них этот "эфир" или совсем заглушен животными инстинктами, или расходится на все предметы и на всех людей вообще, без различия, и это-то те люди, которых обыкновенно называют добродушными и которые вообще не умеют любить.

Есть также люди, которые, как говорят в общежитии, никого не любят. Это не точно; они все-таки любят кого-нибудь, но только особенным, не похожим на других способом. Но есть еще несчастные, которые действительно не любят. И опять вздор! Говорят, что они не любят, - хорошо. Но почему же тогда они страдают? Потому, что они все-таки любят, а думают, что разлюбили, - или из-за неудачной любви, или из-за потери дорогой личности.

У меня еще более, чем у кого-либо другого "эфир" дает себя знать и проявляется беспрестанно; если бы мне нужно было замкнуть его в себе, мне бы пришлось разорваться.

Я изливаю его как благодетельный дождь на негодный красный гераниум, который даже и не подозревает об этом (Башкирцева, 15 лет). Вот что она написал в своем дневнике в двадцать с небольшим лет Пьер Кюри: "… Женщина гораздо больше нас любит жизнь ради жизни, умственно одаренные женщины - редкость. Поэтому, если мы, увлеклись некою мистическою любовью, хотим пойти новой, необычной дорогой и отдаем все наши мысли определенной творческой работе, которая отдаляет нас от окружающих, то нам приходится бороться против женщин. Мать требует от ребенка прежде всего любви, хотя бы он при этом стал дураком. Любовница стремится к власти над любовником и будет считать вполне естественным, чтобы самый одаренный мировой гений был принесен в жертву часам любви. Эта борьба почти всегда неравная, так как на стороне женщин законная причина: они стремятся обратить нас вспять во имя требования жизни и естества".

Женщине - ТЛ на определенном этапе приходится делать выбор: реализовать себя через работу или через замужество, удачное совмещение - исключение. "Если бы я стала великой художницей, это заменило бы для меня все. Я представляла бы из себя нечто. Я могла бы быть ничем и все-таки чувствовать себя счастливой только в том случае, если бы сознавала себя любимой человеком, который составил бы мою славу. Но теперь надо добиться чего-нибудь самой (Башкирцева, 17 лет).

Мария постепенно погружается в упоительный мир творчества, работы, растет внутренне и отдает себе отчет в том, что во многом "переросла" своих потенциальных женихов ("что до душевных качеств, то без излишней гордости я полагаю, что я настолько выше их, что они не оценят меня" - с. 445) и, в то же время, сама стала предельно требовательной ("Благодаря склонности докапываться в каждом человеке до его недостатков, я смогу уберечься от всех Адонисов в мире"). Постепенно творчество компенсирует жажду любви, вытесняет ее. "Я поняла сегодня, например, что можно питать сильное чувство к ИДЕЕ, что ее можно любить, как любить самого себя". "Идея картины или статуи не дает мне спать целые ночи. Никогда мысль о каком-нибудь красивом господине не производила ничего подобного… Всякий человек - одинаково мужчина или женщина - вечно работающий и занятый мечтами о славе, любит не так, как те, которые только этим и заняты. Сумма энергии - одна, если ее растратить налево, то направо уже ничего не остается, или, разделив силу - получишь меньше и с той и другой стороны. Поэтому весьма вероятно, что мои нежные чувства ускользают из моей жизни в силу именно этой теории…" (22 года) [1].

Приведем здесь еще одну теорию, в силу которой из жизни Башкирцевой могли "ускользнуть нежные чувства". Л.Оболенский сопоставляя деятельность двух выдающихся русских женщин - Ковалевской С.В. и Башкирцевой М.К. - утверждал, что обе были богато одарены, а выбор вида деятельности - случаен. "Если выбранная деятельность более всего соответствует нашей натуре, то лишение чисто личной или семейной жизни является менее мучительным, менее трагичным… Причиной страданий Ковалевской было вовсе не то, что "жизнь сердца" является центром жизни, а то, что для такой натуры, как она, центром было естественное "Я", которое она не могла подчинить жизни сердца, не могла позволить урезать что-нибудь в этом "Я", даже допустив недостаточного понимания этого "Я" во имя жизни сердца (речь идет о конфликте с М.М.Ковалевским)… Ведь это опять-таки социальная потребность - выразить, воплотить свое "Я", сделать его чьим-нибудь достоянием, перевести его из своего личного сознания в сознание других, в сознание социальное. С.Ковалевская была не художник. Она и в любви ищет понимания и отражения себя. Она перенесла бы разлуку, если бы было такое дело, которое позволяло бы ей воплощаться в нем сполна, а у нее была только "математика", Башкирцева могла полнее воплощать свое "Я" и эффективнее бороться с потребностью любви (М.Башкирцева "Пойди я другой дорогой" (о выборе поприща), я достигла бы тех же результатов в силу своей интеллигентности и воли - кроме разве математики - с. 475, дневник). Далее Оболенский обобщает: "Чем шире "Я", чем богаче, тем шире сама потребность внешнего, социального выражения, воплощения в чем-нибудь общественном. И это одинаково как у мужчин, так и у женщин. Законы проявления, стремлений, борьбы и страданий богатых женских индивидуальностей совершенно те же, что и у мужчин, обладающих столь же богатым внутренним "Я" [5].

И все же тоска по мужчине - личности, о близком друге терзает Марию, и она предпринимает экстраординарную затею - анонимную переписку с Мопассаном. Мария обращается не к Э.Золя, которого боготворила как писателя - реалиста, так как Золя в это время было 44 года, а также брюшко и жена, а к Гюи де Мопассану, которому всего лишь 30 с небольшим и он - холост… "Талантливая, нервная и образованная художница почти накануне смерти, сгорая от мучительной жажды живых и свежих человеческих впечатлений глубоко задела и даже уязвила болезненную душу Мопассана, вызвав его на откровенность, в которой чувственный цинизм перемешан с глубоко интимными личными признаниями… Под ее метким пером всякая ссылка на то или другое литературное имя, на сочинение древнего классического автора производит впечатление умственного общения выдающейся натуры с творчеством разных времен и народов - без малейшего искусственного напряжения ([2], Предисловие редакции). Понятно, что Мопассан, при всей своей гениальности, француз по воспитанию и предрассудкам в отношении женщин, не мог не почувствовать себя заинтригованным этими странными, чересчур учеными для женщины и в то же время грациозно женственными письмами своего анонимного корреспондента. Однако, Мария, не искавшая романтических встреч с Мопассаном и даже была глубоко огорчена неуважительной разнузданностью одного из его посланий. Это крайне любопытный факт, хорошо рисующий ее серьезную, вдумчивую, глубоко артистическую натуру". [2]

Башкирцева - Мопассану: "Вы смелы - это бесспорно. Я никогда раньше не читала Вас целиком, в один прием, а потому впечатление мое почти свежо. И впечатление это таково, что Вы, право, злоупотребляете этим… этим… этим… актом, благодаря которому мир продолжает свое существование. Я не умею сказать, какому богу я служу, но Ваш бог, очевидно, этот… этот странный символ, который так почитали еще в отдаленной египетской древности"…

Мопассан - анонимному корреспонденту: "Всем существующим искусствам я предпочитаю хорошенькую женщину, а хороший обед, настоящий обед - я ставлю почти наряду с хорошенькой женщиной"…

Известно, что писатель предпочитал особый тип женщин: пухленьких брюнеток, сластен, лишенных музыкального слуха, так как сам ненавидел музыку. Поэтому он задает в письме следующие вопросы:

1. Не слишком ли Вы белокуры?
2. Какое у Вас ушко?
3. Любите ли Вы музыку?
4. Сластена ли Вы?
5. Какие предпочитаете духи?
6. Вы не худощавы?

Башкирцева - Мопассану: "Вы не тот, кого я ищу! Но я никого не ищу, я полагаю, что мужчины должны быть аксессуаром в жизни сильных женщин". Мария признается в последнем письме: "Невозможно поручиться за то, что мы созданы друг для друга. Вы не стоите меня… И я очень жалею об этом. Мне так хотелось бы иметь человека, с которым можно было поговорить…". [2]

Таким образом, Мопассан проиграл операцию "Склодовская", хотя быть может, ему Склодовская и ни к чему, но нам уместно вспомнить, что Пьер Кюри в течение 10 месяцев упорно добивался согласия на брак нищей польской студентки, атакуя ее письмами и просьбами через родных. Результат стоил хлопот.

О женском поле

В биографии каждой женщины - творческой личности, по-видимому, следует отводить главу - оплакивание своего пола и попытки преодоления навязываемых им условностей.

"Я женщина только по оболочке…

Мне страстно хочется свободы, без которой нельзя сделаться художницей…

Ходить одной женщине всегда опасно… Я хочу себе парик и самый простой костюм, я сделаюсь таким уродом, что буду свободна как мужчина…

Я постараюсь доказать это (равенство между мужчиной и женщиной) обществу, показывая собою пример женщины, которая сделалась чем-нибудь несмотря на все ограничения, которыми окружает ее общество…

Совершенная независимость в повседневной жизни, свобода идти куда угодно, выходить, обедать у себя или в трактире,… - такая свобода составляет половину таланта и обыкновенного счастья.

Но, скажите Вы, - создайте себе эту свободу. Вы, выдающаяся женщина! Но это невозможно потому, что женщина, которая освобождает себя таким путем (речь идет о молоденькой и хорошенькой, разумеется), почти исключается из общества, она становится странной, чудачкой, подвергается пересудам, на нее обращают внимание, и она делается, таким образом, еще менее свободной, чем если бы она не нарушала этих идиотских правил. Итак, остается оплакивать свой пол (но, заметьте, не свою внешность)". [11]

Отсюда хотелось бы вывести для женщины правило "социальной мимикрии": чтобы быть свободной, женщина должна строго следовать "идиотским правилом" той среды, в которой находится. При этом стоит сохранять самый непринужденный вид. "Спросите всех, кто меня знает, о моем расположении духа, и Вам скажут, что я девушка самая веселая, самая беззаботная и самая счастливая, так как я испытываю величайшее наслаждение казаться сияющей, гордой, недоступной и одинаково охотно пускаюсь в ученый спор или пустую болтовню.

Здесь (в дневнике) меня видят с внутренней стороны, снаружи я совсем другая, можно подумать, что у меня нет ни одной неприятности, что я привыкла к тому, что мне повинуются и люди, и обстоятельства…

… моя грусть пугает меня только потому, что я боюсь потерять навсегда блестящие качества, необходимые для женщины…". [11]

Рабочие планы, контроль выполнения

Усиление вектора "Плохое образование" может осуществляться путем отсутствия систематизации знаний, повторов, перегруженного чтения, отрывки знаний и философских систем. "Сколько духовных и физических сил было бесплотно потрачено в этом периоде ее развития, благодаря отсутствию какого бы то ни было руководящего и воспитательного влияния!" - пишет Л.Я.Гуревич. [4]

Башкирцева: "До 12 лет меня баловали, исполняли все мои желания, но никогда не заботились о моем воспитании. В 12 лет я попросила дать мне учителей, я сама составила программу. Я всем обязана самой себе…

… Я взялась за распределение часов моих занятий,.. Девять часов работы ежедневно. О, боже мой! Дай мне сил и настойчивость в учении. У меня есть сила, но хотелось бы еще больше…

… Все, что я прочла, все, что я знаю - это какой-то хаос, как я ни стараюсь упорядочить все из любви и гармонии во всем…"

… Я не знаю, куда броситься, ведь я со всех сторон сокровища знаний: история, языки, естественные науки, словом всю землю… я хотела бы видеть все вместе и все знать, все изучить... "Цель должна ориентировать в выборе той области знаний, которая подлежит изучению в первую очередь, руководящая синтетическая теория позволяет систематизировать накопления, в противном случае идет приобретение эрудиции.

Работоспособность

Начнем главу с банального противоречия: дебют самое работоспособное и самое ранимое время жизни. Противоречие вполне разрешимо при наличии учителя и/или руководящей теории.

"… нет ничего лучше, чем занятый ум; работа все побеждает, особенно умственная работа…

… когда мною овладевает лихорадка чтения, я прихожу в какое-то бешенство, и мне кажется, что никогда я не прочту всего, что нужно; я бы хотела все знать, голова моя готова лопнуть, и я снова окутываюсь плащом пепла и хаоса…".

"Я изучила глубже только историю, литературу и физику, чтобы в состоянии читать все, все, что интересно. А все интересное возбуждает во мне настоящую лихорадку" ("Я никогда еще не видел столь лихорадочной жизни" - напишет один из современников о Башкирцевой).

"От 4 до 5 часов я успела прочесть 5 газет и 2 выпуска Дюрюи" - дает нам отчет об интенсивности работы Мария.

"В продолжении 12 дней, т.е. 3-х недель, я работаю от 8 до 12 и от 2 до 5 в мастерской, а возвращаюсь в половине шестого вечером и тружусь до 7, а потом какие-нибудь эскизы или читаю, или немного играю и в 10 часов гожусь только на то, чтобы лечь в постель", - лихорадка труда, пришедшая на смену лихорадке чтения, стимуляция к работе идет уже за счет интереса к самой работе и чахоточная художница проводит очень напряженный рабочий день.

Начальная стимуляция творчества, процесс концентрации на главном

Эта маленькая глава - иллюстрация к Стратегии вопроса первичной стимуляции к творчеству - поиски славы.

"Мы знаем, что соединение большого таланта с большим тщеславием не только не редкость, но почти общее явление: Байрон, Бальзак, Гюго, Лермонтов, Лассаль, Достоевский…

Увидели бы мы дневник Башкирцевой, если бы ей суждено было занять видное, значительное место в искусстве?

Психология славолюбия и творческих терзаний переданы в дневнике, как никогда ранее не были выражены. Поэты и художники должны признать в ее дневнике историю их тайных радостей, надежд, колебаний, стремлений и горестей…

Эта страсть к славе благородна и естественна, она порождена влечением к духовному воспроизведению самого себя в искусстве или в литературе. Этот процесс мучительный и сладкий, как любовь, как воспроизведение физическое. Оно сопровождается теми же муками и тем же счастьем - счастьем взаимности, но только более широкой взаимности всех людей, всего человечества" - писал С.А.Андреевский.

Вот что добавляет к этому уже известный нам Л.Оболенский: "Новейшая психология доказывает, что честолюбие есть первая стадия общественного инстинкта - "эгоальтруизм", развивающийся путем эволюции в дальнейшей стадии… Искание деятельности у женщин для самовыражения обращены на такие специальности, которые всего ближе доступны женщинам без особой ломки ее образа жизни, общественных привычек и строя (обе - и Ковалевская и Башкирцева - приглашают к себе на дом для обучения профессоров)".

Башкирцева также оставила в своем дневнике отметки по вопросу стимулов: "Разве тот, кто довольствуется скромной жизнью в кругу семьи может быть назван человеком скромны, умеренным в своих желаниях из добродетели, из убеждения, из мудрости? Нет, нет, нет! Он таков потому, что счастлив этим, что для него жить в неизвестности есть высшее счастье. И если он не желает известности, то только потому, что имея ее он был бы несчастен. Есть тоже люди, которым не хватает смелости, - это не мудрецы, а подлецы! Они глухо стремятся и не двигаются вперед не из христианской добродетели, но из-за своей рабской и неспособной натуры (15 лет)…

Ради чего я рисую? Ради всего того, что мне недоставало и недостает! Чтобы добиться благодаря моему таланту, благодаря чему угодно, но добиться! Если бы у меня было бы все это - известность - быть может я не сделала бы ничего… Верить или не верить в будущность художницы? Два года работы еще не смерть, а через два года можно опять начать праздное существование, театры, путешествия (16 лет)". Несчастья, неудачи, как стимул к работе действует у людей физически здоровых, у женщин красивых, привыкших блистать, покорять, и меньше "работает" у людей больных от рождения, отягощенных уродством. "Если бы я была вполне счастлива, я не могла быть может работать. Говорят, что у всякого артиста всегда бывает какой-нибудь конек. Мой конек - это все мои несчастья, неудачи и горести вновь и вновь приводящие меня к подножию искусства, составляющие единственный смысл и двигатель моей жизни (22 года)".

"Радости от побед нет, потому, что это достигнуто долгим, кропотливым трудом, в них нет ничего неожиданного, а также я чувствую себя на пути к более высокому и совершенному, и содеянное уже не удовлетворяет," - напишет позднее Мария по поводу присуждаемых ей медалей, т.е. произошло понимание цены славы.

Достойная цель (ДЦ)

С позиции "Стратегии" ДЦ лежала у Башкирцевой в области искусства, скорее в живописи, четко сформулировать ее трудно, может быть, создать свои особые, правдивые полотна ("… я хочу, чтобы это была живопись, я хочу, чтобы это была настоящая кожа, чтобы все это живо перед глазами…"). Это мы оцениваем ретроспективно, но, живя, человек ставит перед собой несколько целей и необязательно ДЦ уделяет больше внимания и сил. Башкирцева ставит перед собой 3 цели: Искусство, Дневник, Замужество. При этом следует отдать должное: о художнице мы знаем именно благодаря оставленному дневнику. "К чему лгать и рисоваться! Да, несомненно, мое желание, хотя и не надежда, остаться на земле во что бы то ни стало. Если я умру молодой, я надеюсь остаться в памяти людей, как великая художница, но если я умру молодой, я хотела бы издать свой дневник, который не может не быть интересен…

Если бы эта книга не представляла бы точной, абсолютной, строгой правды, она не имела бы никакого смысла (из предисловия к дневнику, сделанному за пять месяцев до смерти)…

… Это всегда интересно - жизнь женщины, записанная изо дня в день без всякой рисовки. Я говорю все, все, все…

… Этот бедный дневник, содержащий в себе все эти порывы к свету - все эти порывы, к которым отнесутся с уважением, как к порывам гения, если конец будет увенчан успехом, и который назовут тщеславным бредом заурядного существа, если я буду вечно коснеть…"

Искусство

Вот некоторые вехи овладения живописью. Мария пришла в частную академию Жулиана (очень хорошую школу, которую позже окончил Дени и Боннар и которая имела специальное женское отделение) в конце 1877 года, и это было поворотным пунктом в ее жизни ("Я хочу от всего отказаться ради живописи. Надо твердо помнить об этом, и в этом будет вся жизнь"). Правда первые уроки рисования она получила еще в Женеве, десятилетней, но, как это нередко бывает в детстве, из тех уроков ровно ничего не вышло: карандаш и кисть нагоняли на нее тоску (но тогда не было запретов со стороны здоровья занятиям музыкой и вокалом).

После первых занятий Жулиан отметил новую ученицу: "Я думал, что это каприз балованного ребенка, но я должен сознаться, что она действительно работает, что у нее есть воля и что она хорошо одарена. Если это будет продолжаться, то через три месяца ее рисунки могут быть приняты в Салон (ежегодна парижская выставка)".

"В контурах видна неопытность, - говорил ей ее учитель, профессор Роберт-Флери, - это и понятно, но удивительно правдиво и гибко. Конечно, теперь вам недостает опытности, но у Вас есть то, чему нельзя научиться. Понимаете? Все, чему нельзя научиться… Работайте, Вы способны выполнить то, что задумаете".

Дорога к художнической зрелости пробивалась через труд учебы - в два года свернула она семилетний курс академии, постоянно вначале изумляя учителей, которые все оскорбительно пытали, действительно ли ей самой принадлежат представляемые студии этюды, поскольку учителям этим невозможно оказывалось понять, каким образом начинающая может быть способна создавать сразу первоклассные произведения. Здесь речь идет о рисунке, но при переходе к живописи у Марии возникли серьезные затруднения, ей не давались краски… "Живопись меня останавливала; пока дело шло о рисунке, я приводила профессоров в изумление, но вот два года, что я пишу: я выше среднего уровня, я это знаю, я даже выказываю удивительные способности, как говорит Тони (Роберт-Флери), но мне нужно было другое, а этого нет…". "С некоторого времени образовывалась какая-то граница, которой Вы не можете перешагнуть, это нехорошо - сказал мне сегодня утром Роберт-Флери. Я сама это отлично знаю! Я перейду границу, о которой говорит мастер! Главное - это быть убежденным в том, что нужно достигнуть и что действительно достигнешь".

Вот какая запись оставлена в дневнике о пробуждении чувства краски. "Глаза открываются мало-помалу, прежде я видела только рисунок и сюжеты картин, теперь… о, теперь! Если бы я писала так, как вижу; у меня был бы талант. Я вижу пейзаж, я вижу и люблю пейзаж, воду, воздух, краски, краски!"

Работы Башкирцевой выставлялись в Салоне и на конкурсах в академии, крупные художники (Роберт-Флери, Леферв, Буланже) присуждали ей призы, медали ("Это работа мальчика - сказали обо мне. - Тут есть нервы, это натура!" - запишет в дневнике Мария). Башкирцева много трудиться, о насыщенности ее рабочего дня мы уже упоминали во главе "Работоспособность", она осваивает лепку, изготавливает копии картин великих мастеров, "… все художники того мнения, что сначала нужно победить технические трудности, а затем сделаешь, что захочешь…".

Творчество Башкирцевой - это ультрареализм, но продолжить свой путь в искусстве она не успела… "Величайшие мастера велики только правдой… и те, которые смеются над натурализмом, дураки и не понимают в чем дело. Надо суметь схватить природу и уметь выбирать. Все дело художника в выборе".

"Что же такое возвышенное искусство, если не то искусство, которое, изображая перед нами тело, волосы, одежду, деревья с полнейшей реальностью, доходящей почти до обмана чувств, передает в то же время душу, мысль, жизнь!"

"Передать жизнь тонами, которые пели бы, а все правдивые тона поют!"

"Я не вижу куда я иду в живописи. Я повторяю Бастьен-Лепажа и это - пагуба. Потому что сравняться с тем, кому подражаешь, невозможно. Великим может быть только тот, кто откроет новый путь, возможность передавать свои особенные впечатления, выразить свою индивидуальность.

Мое искусство еще не существует…"

Небольшой попутный комментарий.

Жюль Бастьен-Лепаж (1848-1884) - признанный лидер французских мастеров реалистического пейзажа ("Это не живописец только, это поэт, психолог, метафизик, творец" - М.Башкирцева). Среди русских его поклонников - молодые В.А.Серов и М.В.Нестеров. "Я каждое воскресенье хожу к С.М.Третьякову смотреть "Деревенскую любовь" Бастьен-Лепажа," - признался В.А.Серов. "… Картина эта, по сокровенному, глубокому смыслу более русская, чем французская", - писал М.В.Нестеров.

Впоследствии и Серов и Нестеров, эти большие, самобытные мастера, ушли от Бастьен-Лепажа так далека, что увлечение им осталось малозаметным эпизодом в их творчестве, хотя в целом, влияние искусства Бастьен-Лепажа оказалось довольно обширным, коснувшись не только русских, но и шведских, финских, венгерских, итальянских художников.

"… Последние два года жизни умирающего от чахотки художника одарены восторженной признательностью еще одного русского коллеги - Марии Башкирцевой, также приговоренной к смерти от туберкулеза (Мария умерла на полтора месяца раньше)… Но не следует думать, что даже и в этом случае, осложненном лирической патетикой, влияние Бастьена было подавляющим: искусство Башкирцевой было сильнее и мужественнее, богаче поисками, и она достаточно быстро поняла ограниченность художественной концепции Бастьена". [14]

При жизни Башкирцевой ей часто ставили в упрек подражание Бастьену и даже пускали сплетни, что он пишет за нее картины. Некоторые современные искусствоведы пытаются придать любовную окраску их взаимоотношениям, хотя многочисленные высказывания Марии явно этому противоречат. "Я страшно высоко ставлю его живопись, а между тем на него нельзя смотреть как на учителя. Вид его обманул мои ожидания" (с. 431 Дневника).

"Поразительная сила кисти, оригинальность замыслов, глубокая правдивость исполнения - таковы единодушные отзывы печати о ее таланте каждый раз, когда произведения ее появлялись на суд публики… Из каждого ее произведения бьет ключом жизнь и правда…, поражает отсутствие чего бы то ни было условного и банального, в каждом полотне любовь к жизни, потребность отыскать в ней разумность и гармонию, скрытую от обыденной души - такова отличительная черта таланта и души Башкирцевой". [11]

Результативность

"Пересмотрев десятки рецензий на ее картины, везде наталкиваешься на одну мысль: ее ожидало самое блестящее будущее, роль величайшей художницы". [4]

"Начав серьезно заниматься живописью с октября 1877 года она оставила после 7 лет работы больше 150 картин самого разнообразного содержания: портреты, жанры, пейзажи, исторические картины, море - всем испытывает она силы и все удается ей". [11]

К наследству М.Башкирцевой следует прибавить 106 толстых томов ее личного дневника, ибо до сих пор напечатана 1/7 - 1/5 часть его.

Башкирцева о своем знании языков: "Я не знаю в совершенстве ни одного языка. Моим родным языком я владею хорошо только для домашнего обихода. Я уехала из России в 10 лет, я хорошо говорю по-итальянски, и по-английски. Я думаю и пишу по-французски, а между тем, кажется, делаю еще грамматические ошибки. Часто мне приходиться искать слова, с величайшей досадой я нахожу у какого-нибудь знаменитого писателя мою мысль, выраженную легко и изящно…"

О библиотеке. "У меня около 700 томов, но так как они большого формата, то это составило бы гораздо больше книг обыкновенной величины. У меня настоящая страсть к книгам, - я приобретаю их, читаю, рассматриваю; один вид этой массы томов меня радует. Я отхожу немного, чтобы смотреть на них как на картину".

(В постэндшпиле напишут, что возникает впечатление, что у Башкирцевой книги выставлены напоказ, однако, поверим Коппе, что "великие произведения человеческого ума были не только истреплены, но и прочтены Башкирцевой").

Мария играет на арфе, рояле, гитаре, цитре, мандолине и органе. Башкирцева о своей способности в музыке: "Мне кажется, что известный порыв может побудить все. Вот уже 7 лет как я не играю на рояле, ну, то есть просто совсем не играю, разве какие-нибудь несколько тактов мимоходом. Бывали месяцы, когда я совсем не прикасалась к роялю, чтобы вдруг просидеть за ним в течение 5-6 часов какой-нибудь раз в год. Понятно, что при этих условиях беглость пальцев отсутствует, и я, конечно, не могла бы выступать перед публикой - первая встречная барышня одержала бы надо мной верх.

И вот стоит мне услышать какое-нибудь замечательное музыкальное произведение, например, марш Шопена или Бетховена, как меня охватывает страстное желание сыграть его, и в какие-нибудь несколько дней - в 2-3 дня, играя по часу в день, я достигаю того, что могу сыграть его совершенно хорошо, ну как не знаю кто".

О познании древних. "Я знаю Аристофана, Плутарха, Геродота, от части Ксенофонта, кажется и все тут. Еще Эпиктета, но, право, все это далеко не достаточно. И потом Гомера - я его знаю отлично…"

Постэндшпиль

Картины М.К.Башкирцевой, перевезенные после ее смерти родственниками на родину - Украину - погибли от бомбы вначале войны, и поэтому холсты подписанные Maria Constant Russ (Bashkirtsev) теперь чрезвычайно редки.

Дневник ее последний раз издавался на русском языке в 1916 году.

Послесловие

В одном из залов Люксембургского музея в Париже находится статуя - скульптура Лонжелье, сделанная по заказу французского правительства: она изображает молодого гения, умирающего у ног ангела смерти: прекрасное исхудалое лицо гения поднято вверх - глаза его устремлены на табличку (свиток), которую ангел держит в руке. Это список великих людей, преждевременно сошедших в могилу, но уже завоевавших себе бессмертие. Статуя так и называется "Бессмертие". Здесь, среди восьми французских имен стоит одно РУССКОЕ ЖЕНСКОЕ ИМЯ - МАРИИ БАШКИРЦЕВОЙ. В соседних залах находятся две ее картины (это единственная иностранная живопись, представленная на стенах крупнейшего французского собрания).

Автор искренне благодарит за конструктивную критику, позволившую улучшить работу, Г.С.Альтшуллера, И.Л.Викентьева, И. и Ю.Мурашковских.

Литература

1. Башкирцева М.К., Дневник, под ред. Л.Я.Гуревич, Пб., 1916г., 453 стр.

2. Башкирцева М.К., Неизданные дневник и переписка с Мопассаном, под ред., М.Гельрота, Одесса, "Джалита", 1904г.

3. Башкирцева М.К., Письма Гюи де Мопассану, 1895г., журнал "Северный вестник", № 11, с. 74-94.

4. Гуревич Л.Я., М.К.Башкирцева (биографико-психологичесий очерк), журнал "Русское богатство", 1888г., № 2, с. 73-122.

5. Оболенский Л., Ковалевская и Башкирцева, книжки "Недели", 1893г., № 2, с. 148-187.

6. Протопонов М., Ярмарка женского тщеславия, журнал "Русская мысль", 1982г., № 4, с. 178-203.

7. Ю-ный М., Человеческий документ (по поводу нового издания дневника и писем М.Башкирцевой), журнал "Русский вестник", 1892г., № 1, с. 285-327.

8. А.Франс, Мария Башкирцева, журнал "Курьер", 1901г., № 332, с.3.

9. Михайловский Н.К. Записки Башкирцевой, "Северный вестник", 1887г., № 12, с. 179-193.

10. Михайловский Н.К., О дневнике Башкирцевой, журнал "Русское богатство", 1893г., № 1.

11. Герро, Мария Башкирцева (критико-биографический очерк), М., 1905г., 40 с.

12. Андреевский С.А., Книга Башкирцевой, в его кн.: Литературные очерки, Пб., 1913г., 334-356.

13. Басманов А., Мария Башкирцева, журнал "Огонек", 1986г., № 22, с. 8-9.

14. "Сто памятных дат в искусстве. Художественный календарь 1984 г.", М. "Изобр. искусство", 1983г.