НАУЧНЫЕ КОЛЛЕКТИВЫ
В РОМАНЕ Д.ГРАНИНА
"ИДУ НА ГРОЗУ"

Информационный фонд по развитию коллективов пока не накоплен. Довольно много примеров можно взять из художественной литературы. Это практически готовый информационный фонд, его только нужно обработать. Я недавно перечитала повесть Д.Гранина "Иду на грозу". На мой взгляд, в ней интересно показан механизм создания и распада научных коллективов.

Молодой инженер с завода Крылов стремиться попасть в группу известного физика-теоретика Данкевича. Он готов на все, даже работать грузчиком в институте. Своим упорством он "сломал" Данкевича, по его рекомендации Крылова берут лаборантом в лабораторию Аникеева, физика-экспериментатора. Многие вещи ему пришлось осваивать с азов. Установка у Аникеева была жесткая: "Идей у меня самого девать некуда. Мне нужны люди, которые делают то, что мне надо". Пока шел период ученичества, все было нормально. Но постепенно Крылов "начал испытывать угнетение от властной нетерпимости Аникеева. Сила ума Аникеева подавляла, связывала. Рядом с ним думать было невозможно. Все равно, думай, не думай, он заставит всех мыслить по-своему. Он насильно вколачивал свои соображения, их убедительность исключала всякие другие поиски". Чтобы освободиться от этого "гнета" Крылов начал искать ошибки в работе Аникеева. Он доказал, что поправка, которой пренебрегал Аникеев, меняет на 40 процентов результаты измерений, и... вынужден был покинуть лабораторию. Приговор был жестким: "Мне такие прыткие лаборанты не нужны. Можете отправляться куда угодно".

Схема конфликта обозначена довольно четко. Есть глава научного коллектива. У него есть идеи, гипотезы, которые ему нужно либо развить, либо проверить. Он четко видит путь исследования; если не видит, то верит в свои идеи. Ему нужны помощники и исполнители, но талантливые и работоспособные. Любые замечания, вопросы, непонимание с их стороны рассматривается главой коллектива как помеха в продвижении вперед.

Но Аникеев понимает право другого на другую истину, как он говорит: "для меня главное — ничему не научить", т.е. не сломать человека, не заставлять его слепо следовать за собой. Аникеев добился, чтобы Крылова перевели в научные сотрудники и дали самостоятельную тему для исследований. На место ушедших придут другие, которые, ощутив свою силу, набравшись опыта, тоже будут стремиться к самостоятельности.

(Видимо, этот процесс взаимозаменяемости помощников естественен, его нужно воспринимать как данность и не пытаться удерживать силой тех, с кем начинал, около себя. Лучший вариант, если границы такого микроколлектива будут не жесткими, расплывчатыми и проницаемыми. Плотность будет увеличиваться к ядру. Эти расплывчатые границы могут переступать случайные люди, но они безболезненно уйдут, т.к. границы нежесткие. Попытка сделать эту границу жесткой с уходом даже одного человека может привести к поломке всего коллектива. В этой связи необходимо вспомнить, что руководимая Г.Альтшуллером "Общественная лаборатория теории изобретательства" (ОЛТИ) работала по принципу "эстафеты разработчиков" (см., например, в ЖСТЛ-3 "Размышления о "порче" школы") — Л.К.)

Ситуация повторилась еще раз, но уже на более высоком уровне, когда Крылов перешел работать в группу Данкевича, который занимался новой теорией электрического поля. Данкевич был ученым-теоретиком. Поспевать за ходом мысли его было невозможно. Он двигался вперед огромными прыжками. Крылов изнемогал, пытаясь восстановить связь в его рассуждениях. Требования его не знали предела. Но это была "школа высшего пилотажа". "В хаосе полученных нелепостей, из тысяч, миллионов возможностей он учил искать тот единственный решающий вопрос, который следовало поставить природе".

Работы шли очень трудно. Экспериментально подтвердить положения теории не удавалось. Приходилось многократно начинать все сначала, потому что оказывалось, что исходные предпосылки неверны, формулы нелепы, теория абсурдна, налаженная аппаратура — хлам. Масштабы замыслов Данкевича пришли в трагическое несоответствие с возможностями и средствами лаборатории. Он спешил, из-за горячки порол глупости, участились неудачи. К тому же он считал своим долгом вступить в научную полемику с академиком Денисовым, обещавшим в самое ближайшее время победить грозу и принести огромные прибыли экономике страны.

И вновь Крылов также, как у Аникеева ощутил свою несвободу: "Я должен жить лишь его идеями. Он и знать не желает, что у меня появилось свое. Он захватил мой мозг, выжимает все, до последней капли, не опомниться, ни передохнуть, все тащит и тащит. У меня десятки всяких соображений, мелькнули и пропали. Я не хочу спешить. У меня есть своя идея, свой детеныш, какой бы он ни был. Я не могу отречься от нее". Пользуясь данными теории поля, можно было рассчитать природу грозы. Он решил, что уйдет, потому что ему надоело верить, и он не мог делать то, чего не понимает. Свой уход он переживал очень болезненно.

Через год, вернувшись из плавания на научном корабле, он узнал, что Данкевич умер, а запуски спутников полностью оправдали его теорию. Пользуясь этой теорией, можно было конструировать новые аппараты для космических полетов. Неожиданно открылись новые возможности для борьбы с радиопомехами, новые методы расчетов в радиоэлектронике. Появился тот самый экономический эффект, за отсутствие которого Данкевича критиковали и били на разных уровнях.

Друг Данкевича Голицын привез Крылову пакет, который просил передать Данкевич. В нем были наброски плана работ, заметки о механизме грозы, о природе шаровой молнии, о центре грозы. Данкевич просил Голицына взять Крылова к себе в институт, потому что был уверен, что ничем другим, кроме этой темы Крылов заниматься не сможет.

Третий коллектив, в который попал Крылов, распался по-другому. Но основы распада были те же. В результате аварии самолета и катастрофы погиб один из сотрудников группы. Тему закрыли. Тулину — руководителю группы предложили работу по спутникам, и он уехал в Москву. Данкевич всегда говорил Крылову, что "надо делать то, что необходимо тебе самому, тогда не страшны никакие ошибки и неудачи". Тулину же надо было успеть сделать себе имя, пока молодой. Он не стал бороться за свою идею. Он уехал. Его идею продолжил разрабатывать Крылов.

В конце Крылов, создавший теорию грозы, сам оказывается в положении руководителя научного коллектива, которому нужно набирать группу сотрудников для проверки своей идеи. Есть идея, своя идея, есть вера в нее. Нужно найти людей, которые поверят и пойдут вместе с ним. Будет ли он готов к возможному уходу своих коллег? Непонятно.

Видимо, коллектив, работающий над какой-то идеей не должен быть жестко замкнутым. Только в таком случае есть вероятность быстрого продвижения вперед, потому что участники коллектива меняются постепенно. И эта смена не влияет на движение вперед.